Опубликовано: Вестник Академии наук Чеченской Республики. 2019. № 1 (44). С.24-31.

УДК 94 (470.б)

ЧЕРКЕСЫ И ЧЕЧЕНЦЫ НА СЛУЖБЕ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ АРМИИ В XIX – НАЧАЛЕ XX ВВ.: ТРАДИЦИИ БОЕВОГО БРАТСТВА И ТОЛЕРАНТНОСТИ

CIRCASSIANS AND CHECHENS ON SERVICE IN THE RUSSIAN IMPERIAL ARMY IN XIX – THE BEGINNING OF THE 20TH CENTURIES: TRADITIONS OF FIGHTING BROTHERHOOD AND TOLERANCE

© В.Ф. Ершов

© V. F. Ershov

Московский государственный областной университет, Москва

Moscow State Regional University, Moscow

ershov_vf@mail.ru

Статья посвящена становлению российско-кавказской военной культуры в XIX – начале XX века и сложившимся на ее основе  традициям воинской дружбы и взаимопонимания российских офицеров и офицеров-кавказцев мусульман в дореволюционной России. Вхождение уроженцев Северного Кавказа в состав офицерского корпуса царской России явилось важной частью интеграции горских народов в систему государственного управления и общественную жизнь страны, включения их в орбиту русской и общеевропейской науки и культуры, в том числе в мир военной интеллигенции. При этом исторический опыт службы черкесов, вайнахов, дагестанцев и других представителей народов Северного Кавказа в Российской императорской армии показал высокую ценность северокавказских традиций и воинского искусства, ставших неотъемлемой частью корпоративного пространства российского офицерства и казачества в дореволюционный период, а также в антибольшевистских вооруженных формированиях 1917 – начала 1920-х гг.  и в мире российской послереволюционной эмиграции.  В докладе показано участие генералов и офицеров-черкесов и чеченцев в деятельности воинских организаций российской белой эмиграции в 1920 – 1930-е гг. в Париже, Берлине, Белграде и других центрах зарубежной России, роль российско-кавказских воинских традиций в историко-культурном наследии  российского зарубежья.

The report is devoted to formation of the Russian-Caucasian military culture in XVIII – the beginning of the 20th century and to the traditions of military friendship and mutual understanding of the Russian officers and Caucasian officers of Muslims which have developed on its basis in pre-revolutionary Russia. Entry of natives of the North Caucasus into structure of the officer case of imperial Russia was an important part of integration of the mountain people into the system of public administration and public life of the country, their inclusion in an orbit of the Russian and all-European science and culture, including to the world of the military intellectuals. At the same time historical experience of service of Circassians, Vainakhs, Dagestanis and other representatives of the people of the North Caucasus in the Russian imperial army has shown the high value of the North Caucasian traditions and military art which have become an integral part of corporate space of the Russian officers and Cossacks during the pre-revolutionary period and also in anti-Bolshevist paramilitary groups of 1917 – the beginnings of the 1920th and in the world of the Russian postrevolutionary emigration. Participation of generals and Circassian officers and Chechens in activity of the military organizations of the Russian white emigration in 1920 – the 1930th in Paris, Berlin, Belgrade and other centers of foreign Russia, a role of the Russian-Caucasian military traditions in historical and cultural heritage of the Russian abroad is shown in the report.

Ключевые слова: история Северного Кавказа, черкесы, чеченцы, военная культура, российско-кавказский диалог, религиозная толерантность, русское зарубежье, северокавказское зарубежье.

Keywords: history of the North Caucasus, Circassians, Chechens, military culture, Russian-Caucasian dialogue, religious tolerance, Russian abroad, North Caucasian abroad.

В пространстве исторической и современной российской цивилизации особое место занимает этнокультурный диалог, являющийся важной основой гражданского мира, взаимопонимания и толерантности и находящий отражение в различных сферах государственной и общественной жизни.

Самостоятельной сферой взаимодействия культур народов России и Северного Кавказа исторически является система Вооруженных Сил Российской Федерации, эффективное функционирование которой опирается на единые для всех народов нашей страны ценности патриотизма, мужества, воинского профессионализма.

Восходящий к раннему Средневековью обмен традициями боевых искусств, оружейного дела, военного костюма в системе российско-черкесских исторических связей получает системное развитие в период царствования Ивана Грозного в рамках российско-кабардинского военного и династического союза. Князья Черкасские и представители других знатных адыгских родов выступали в качестве военачальников стрелецкого войска и занимали руководящие военно-административные должности. Позднее многие офицеры и генералы северокавказского происхождения вошли в состав военной элиты Российской империи, привнеся в пространство русской воинской и повседневной светской культуры идеалы горских адатов.

Важным аспектом отечественной военной истории второй трети XIX – начала  XX века явилась служба черкесов, чеченцев и других кавказских горцев в Российской императорской армии: в Лейб-гвардии Кавказско‑Горском полку и других иррегулярных добровольческих частях, в Дагестанском конному полку, в царском Конвое, в Терском и Кубанском казачьем войсках, в Кавказской туземной конной дивизии и др. Драматическую страницу в истории боевого братства русских и кавказских воинов, сражавшихся в белых армиях, составляет эпоха Гражданской войны в России 1917–1920 гг. и последовавшие за ней годы эмиграции. Героическую борьбу против фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. вели представители всех народов Северного Кавказа в рядах Советской Армии; за совершённые воинские подвиги сотни представителей черкесского и чеченского народов получили высокие советские военные награды – Ордена Славы, Звезды Героев Советского союза, медали «За отвагу» и др.

Изучение феномена российско-кавказской военной традиции представляет собой актуальную научную задачу, значимую и в академическом плане, и в контексте реализации программ подготовки воинских кадров и патриотического воспитания молодежи. Президент России В.В. Путин, обращаясь к выпускникам военных академий и вузов на торжественном приеме в Кремле, особо подчеркнул неразрывную связь времен и поколений в истории и современности российских Вооруженных Сил: «Убеждён, каждый из вас по-особому чувствует в эти минуты неразрывную связь времён и поколений и понимает, что ему доверена высочайшая честь – быть воином, офицером России, продолжать дело верных сынов и дочерей Отечества, героев, которые отстаивали свободу и независимость Родины, защищали мир и безопасность нашего народа» [1]. Воссоздание исторических корней российско-кавказского культурного взаимодействия является важным компонентом решения задачи, поставленной Премьер-министром России Д.А. Медведевым на заседании Правительственной комиссии по вопросам социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа 11 июля 2018 г. – реализации научного и культурного потенциала Северокавказского региона [2].

Воинская служба традиционно воспринимается в республиках Северного Кавказа как необходимый этап становления личности молодого человека, его взросления, обретения силы и достоинства. В обращении Главы Чеченской Республики Рамзана Кадырова к уроженцам Чечни, проходящим воинскую службу в рядах Вооруженных Сил Российской Федерации, говорится: «Чеченская Республика всегда славилась своими героями, готовыми по первому зову Родины встать на ее защиту. Мы восхищаемся стойкостью, храбростью и мужеством ее сынов, чьи подвиги навечно останутся в памяти народа. И ваша задача – преумножить боевые традиции прославленных земляков».

Огромную роль в условиях многонационального и многоконфессионального российского общества играют армейские традиции боевого братства и толерантности, становление которых происходило в течение столетий. Актуальность изучения на основе новейших методологических подходов исторического вклада народов Северного Кавказа в государственное и военное строительство России подчеркивает Президент Академии наук Чечни Ш.А. Гапуров, отмечая, в частности, что «в истории российско-северокавказских взаимоотношений очень много примеров дружеских, добрососедских взаимоотношений: отношения казаков и горцев в XVI-ХVII вв., участие горцев во внешних войнах России, когда они вместе с русскими защищали свою общую родину» [3, c.47].  Создание строго научной картины исторического, межнационального развития России, по определению А.М. Бугаева, может рассматриваться как «залог объективного формирования национального сознания каждого российского этноса» [4, c.67] и, соответственно, как одна из важнейших основ мира и согласия на Кавказе. Настоящий доклад посвящен историческому опыту российско-кавказского культурного диалога в системе Российской императорской армии и перспективам дальнейшего научного изучения данной темы.

Основные этапы и особенности интеграции народов Северного Кавказа в систему вооруженных сил и гражданских административных институтов дореволюционной России к настоящему времени нашли достаточно широкое отражение в научной и научно-популярной литературе. Данная проблематика рассматривается в рамках общих работ по истории Северного Кавказа и его народов [5; 6; 7; 8; 9], в публикациях, посвященных боевому пути воинских частей российской армии, в составе которых сражались горские воины [10; 11; 12; 13; 14; 15].

Растет популярность исследований историко-биографического жанра, раскрывающих судьбы и простых воинов и выдающихся военачальников дореволюционной России – уроженцев Северного Кавказа [16; 17; 18].  Так, персоналии российских военных деятелей-адыгов будут отражены в энциклопедии «Черкесика», издание которой осуществляется в Кабардино-Балкарии по инициативе известного историка, журналиста и общественного деятеля М.М. Хафицэ под эгидой Адыгской (Черкесской) Международной академии наук (АМАН) [19]. Большое научно-просветительное значение имеет и проект «Чеченская энциклопедия» [20], реализация которого позволит ввести в современное информационное пространство широкий круг материалов по истории Чечни, в том числе персоналии чеченцев,  судьбы которых в XVIII – начале ХХ века были связаны со службой в российской армии, а также с послереволюционным российским зарубежьем 1920 – 1930-х гг.

Опираясь на существующую историографию и комплекс мемуарных и литературных источников, отражающих развитие культурного диалога и синтеза воинских традиций России и Кавказа в дореволюционный период, можно выделить несколько основных аспектов данного процесса, в том числе:

— включение представителей северокавказской элиты в состав многонационального офицерского корпуса Российской империи и их участие в русско-турецких войнах, Отечественной войне 1812 года, Русско-японской войне 1905-1905 гг., Первой мировой войне 1914 – 1918 гг.;

— создание горских воинских подразделений в составе российской армии;

— сближение северокавказских этносов и казачества на Кубани и в Терской области.

В конце XIX – начале ХХ в. российско-кавказский культурный диалог, в том числе в военной среде, получил системное развитие в процессе интеграции Северного Кавказа в общественное и государственное пространство Российской империи и утверждения духовной ориентации большинства горских народов на Россию как на свою Родину [21]. К этому времени сложилось, как минимум, несколько десятков черкесских, чеченских, дагестанских офицерских династий, старшие поколения которых поступали на службу в горские или казачьи воинские подразделения, а их сыновья и внуки «проходили через элитные учебные заведения страны, где осваивали русскую, в т.ч. письменную речь, приобщались к российской культуре, выдвигали из своей среды первых учёных и просветителей» [22, c.493]. Появление в российском офицерском сообществе представителей народов Северного Кавказа, с одной стороны, стало одним из факторов распространения в северокавказском регионе русского языка, влияния общероссийской и европейской культуры. В то же время российская военная среда в течение длительного времени испытывала значительное воздействие уникальной воинской и повседневной культуры Северного Кавказа, красоты и благородства его древних обычаев, приверженность которым в подавляющем большинстве своем сохраняли горские офицеры и генералы. Как через чисто внешние формы (увлечение кавказским холодным оружием, искусством джигитовки, черкесками и др.), так и посредством личного общения с сослуживцами-горцами русские офицеры узнавали гордую душу Кавказа, обретали понимание горских традиций. Военнослужащие-черкесы и чеченцы, достигшие штаб-офицерских и генеральских чинов (Темирхан Шипшев, Эрис-Хан Алиев и др.), пользовались известностью и уважением в высшем российском обществе, были приняты при императорском дворе. Многие представители Дома Романовых высоко ценили и любили мир традиционной военной культуры Северного Кавказа. Так, например, великий князь Николай Николаевич, по свидетельствам современников, «душевно полюбил Кавказ и кавказцев, которые в свою очередь ему отвечали сердечной любовью», а также предпочитал кавказский костюм (черкеску) и холодное оружие [23, c.442-443]. 

Прекрасные воинские качества, которые демонстрировали военнослужащие-горцы и в составе иррегулярных добровольческих подразделений и на постоянной службе в Российской императорской армии, повышали заинтересованность военного ведомства России в увеличении численности кадров северокавказской военной интеллигенции и военнослужащих-горцев в целом. Процесс взаимного военно-культурного влияния России и Кавказа проходил и в более широком социальном пространстве на Кубани, в Терской области, Причерноморье. К началу ХХ века представители многих горских народов интегрировались в мир кубанского и терского казачества. Так, по свидетельству С.К. Бердяева, в окрестностях Моздока в 1900-х гг. проживали «казаки-русские, казаки-осетины, казаки-черкесы православные, казаки-черкесы мусульмане» [24, c.17].

Совместное участие в боевых действиях и трудных походах воспитывали взаимное уважение, доброжелательный интерес и бережное, тактичное отношение к религиозным и культурно-бытовым традициям друг друга, как в офицерской среде, так и между простыми воинами. Русские офицеры Кабардинской конной дивизии и других частей и соединений, где служили уроженцы Кавказа, помнили о гордости и достоинстве горских воинов, их глубоком уважении к обычаям предков и религиозным установлениям. Так, выходя в дозор в сопровождении горцев-мусульман, они давали им возможность в положенные часы совершать молитвы [25, c.10].

Наглядным примером не просто толерантной, но по-настоящему братской атмосферы в многоэтничном воинском сообществе стала Кавказская туземная конная дивизия, где служили представители большинства народов Северного Кавказа под командованием офицеров и генералов-черкесов, чеченцев, ингушей, русских и др. Кадровая политика царской армии предполагала формирование командного корпуса в национальных частях из представителей различных народов Кавказа, как христиан, так и мусульман. Так, ингуш полковник Сафарбек Мальсагов командовал Осетинским конным дивизионом, а позднее – Дагестанским конным полком, абхазец полковник Г.А. Мерчуле – Ингушским конным полком, кабардинец генерал-майор Константин Хагондоков – 2-й бригадой в составе Татарского и Чеченского конных полков, и т.д.  Соответственно, в социуме всадников «Дикой дивизии» и их командиров формировалось чувство принадлежности к общей северокавказской семье и ко всей российской армии, в то же время сохранялась самобытность и боевая сплоченность национальных частей, каждая из которых гордилась доблестью своих воинов и их предков. В боевых условиях российские командиры стремились с наибольшей эффективностью использовать сильные стороны горских всадников – умение совершать короткие стремительные атаки, производить конную разведку и т.п. Воинское искусство и бесстрашие кавалеристов «Дикой дивизии» в 1914 – 1917 гг. получило широкую известность на фронтах и в тылу. Как позднее отмечал в своих записках бывший начальник Конвоя великого князя Николая Николаевича на Кавказе Н.А. Бигаев,  мусульмане Кавказа сражались на Западном фронте Первой мировой войны, «украшая своими подвигами знамя русской армии, сердце Кавказа горячо и в темп билось с сердцем России и русского народа» [23, c. 444].

Государственная политика религиозной толерантности в армии находила отражение в законодательных актах, защищавших религиозные права военнослужащих-мусульман, и в создании штата мусульманского военного духовенства [26], а также в символике военных орденов и медалей, на которых при награждении мусульман изображения христианских святых заменялись государственным гербом Российской империи (двуглавым орлом). При этом в системе ценностей российских военнослужащих, независимо от их национальной и религиозной принадлежности, одну из ключевых позиций занимал орден св. Георгия – символ воинской доблести, названный в честь святого воина, с древних времен почитавшегося на Кавказе. Первым горцем-мусульманином, получившим  в 1791 г. Военный орден св. Георгия, стал подполковник Бугского казачьего полка, адыгский князь Измаил Атажукин. В последующие десятилетия среди военнослужащих российской армии – кавалеров ордена св. Георгия и солдатского Георгиевского креста было множество сынов Кавказа, которые особенно ценили эту награду. Так, например, выпускник Николаевского кавалерийского училища кабардинец Мудар Анзоров перед производством в офицеры положил в Коран, с которым никогда не расставался, георгиевскую ленточку и поклялся: «Валлаги Азим – Георгий или смерть!». Впоследствии он был награжден Орденом св. Георгия, отличившись своей храбростью в период Русско-японской войны [25, c.14]. При этом многие горские всадники предпочитали награды с изображением «джигита» – св. Георгия. Один лишь «Список горских офицеров и полных георгиевских кавалеров Кубанского казачьего войска», составленный краснодарским историком-краеведом А.Д. Вершигорой, включает более 900 имен [27].И.Г. Алиевым собраны сведения о ингушах, награжденных орденом св. Георгия [28]. Еще только предстоит создать монографии и историко-биографические словари, посвященные Георгиевским кавалерам – чеченцам, храбрость и благородство которых  навеки запечатлены на страницах отечественной военной истории. Орденом св. Георгия 4-й степени, наряду с орденами св. Станислава и св. Анны 1-й степени с мечами и золотой шашкой с надписью «За храбрость», был награжден генерал-майор Арцу Чермоев (1825-1895). Чеченский полк, которым он командовал в период Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., был удостоен Георгиевского знамени с надписью «За отличие». Пользовавшийся особым уважением в военной среде «Полный бант Георгиевских крестов» имел расстрелянный большевиками генерал Пажа (Абдул-Кедар) Дубаев, прославившийся не только своей храбростью, но и верностью воинской присяге, которую хранил до своего смертного часа. В годы Первой мировой войны Георгиевских крестов и Георгиевских медалей «За храбрость» были удостоены 3500 всадников «Дикой дивизии», в том числе 48 человек стали полными георгиевскими кавалерами.

Боевое российско-кавказское братство находило свое выражение в крепкой личной дружбе и в системе взаимоотношений в рамках офицерских обществ и других военно-корпоративных структур Российской армии XIX – начала ХХ века. Широкое гостеприимство горских воинов, которые сердечно принимали у себя дома русских сослуживцев, нашло отражение в мемуарных источниках разных лет. Так, например, М.Ф. Федоров в своих воспоминаниях воссоздал образ российского офицера-шапсуга Пшекуя Довлетгиреевича Могукорова (1793-1871), который во время своей службы «непосредственно контактировал и дружил с выдающимися Черноморскими казачьими офицерами и атаманами П.Ф. Бурсаком, М.Г. Власовым, А.Д. Безкровным, Н.С. Завадовским и П.Д. Бабычем» [29]. В 1830-х гг. подполковник (позднее генерал-майор) П.Д. Могукоров радушно принимал русских офицеров и казаков в своем родовом ауле: «Этот поистине честный и добрый мусульманин приглашал на свои праздники офицеров нашего батальона. К нему в такое время съезжались также гостить многие казачьи штаб и обер-офицеры; все хвалили его радушие и гостеприимство. На этих праздниках он устраивал у себя в ауле конские скачки и назначал от себя призы деньгами, коровами, баранами и оружием; впрочем, в назначении этих призов нередко участвовали и русские офицеры от себя» [30].

Обычай обмена дружескими визитами и проведения корпоративных воинских праздников (полковых обедов, именин командиров и т.п.), в которых участвовали русские и горские военнослужащие, в конце XIX – начале ХХ века прочно утвердился в российской военной среде. Так, с теплым чувством вспоминает о пребывании в гостях у своих молодых однополчан-черкесов автор известных эмигрантских мемуаров кубанский казак Ф.И. Елисеев [31]. В «Дикой дивизии» участниками подобных мероприятий были выработаны правила этикета проведения, учитывавшие различные нюансы национальных и религиозных традиций однополчан на основе взаимной толерантности. Как правило, в неофициальной обстановке протокол собраний определялся простым большинством: так, например, если преобладали горцы, то за стол все садились в папахах. Не по уставу, а по горским обычаям, почетные места в собраниях или на привале занимали офицеры, а порой и унтер-офицеры или даже рядовые всадники старшего возраста. Среди терских казаков, и молодых офицеров Кавказской армии было распространено использование в корпоративном быту различных  кавказских элементов этикета: приветствия «Салям!», застольной песни «Алла-верды!», воспевавшей традиционное кавказское гостеприимство, и застольных восклицаний на горско-татарском языке («Чох саул!», «Якши йол!» и т.п.). Со своей стороны, черкесские, чеченские и другие горские военнослужащие «Дикой дивизии» в праздничные дни угощали русских офицеров шампанским. Этот обычай сохранялся, в частности, среди чеченцев, покинувших родину вместе с белыми армиями Юга России и вступивших во французский Иностранный Легион, где служили и многие русские офицеры-эмигранты [32, c.204-205].

Многие горцы, сражавшиеся в 1917 – 1920 гг. в составе белых армий Юга России, последовали вместе со своими боевыми товарищами в эмиграцию, где частично интегрировались в черкесские, чеченские, дагестанские общины Турции, стран Ближнего Востока и Северной Африки. Кадровые офицеры-северокавказцы, проживавшие в Париже, Праге, Харбине, Нью-Йорке и других центрах российского послереволюционного зарубежья, сохраняли тесные связи с миром русской военной эмиграции и участвовали в работе этнокультурных и благотворительных организаций, объединявших уроженцев Большого Кавказа, а также тех, чья личная судьба, служба или творчество в дореволюционную эпоху были связаны с Кавказом [33]. В трудные годы изгнания сочувствие и посильная помощь земляков были порой единственной опорой для северокавказских эмигрантов. Основанное в Париже в 1920-е гг. князем И.А. Орбелиани общество взаимопомощи «Аллаверды» объединяло представителей различных народов, общественно-политических и социально-профессиональных групп северокавказской диаспоры во Франции, включая участников Белого движения [34, c.133].

Северокавказская военная эмиграция «первой волны» в большинстве своем была вовлечена в орбиту повседневной жизни русского зарубежья, и в глобальные общественные и военно-политические процессы 1920 – 1950-х гг., определившие структурную и социальную динамику центров Зарубежной России. Совместная деятельность в корпоративных организациях, семейные и личные связи в рамках российско-кавказского эмигрантского сообщества 1920 – 1930-х гг. опирались на взаимодействие культур, которое складывалось в предшествующие десятилетия, в том числе в военной среде. В мире российской эмиграции продолжали жить уникальные традиции российско-кавказской военной культуры, проявлявшиеся в общих воспоминаниях о воинской службе, в костюме и оружии, застольных ритуалах, песнях и танцах и т.п.

Офицеры  и казаки – представители черкесских, вайнахских, дагестанских и других северокавказских этносов входили в состав воинских обществ и союзов, созданных в 1920 – 1930-е гг. в Турции, Болгарии, Югославии, Франции, Чехословакии, США и других странах, занимали руководящие должности в структурах Русского Обще-Воинского союза (РОВС). Так, например, полковник Н.А. Бигаев, проживавший в 1925-1937 гг. в Праге, являлся одним из руководителей РОВС в Чехословакии и старшиной местного Кавказского куначества [35, c. 213]. Генерал-майор Я.В. Хабаев был избран в Совет Общеказачьего объединения во Франции и в Правление Союза Георгиевских кавалеров, а в 1931 г. возглавил Союз русских военных инвалидов во Франции. Генерал К.Н. Хагондоков состоял в Объединении офицеров Генерального штаба, Союзе Георгиевских кавалеров, Объединении 2-го кадетского корпуса, Объединении Константиновского артиллерийского училища. Полковник Эльмурза-Магомет Тамбиев (1885-1936) являлся председателем «Объединения 8-й кавалерийской дивизии» [36, c.260]; и т.п.

Российской военной эмиграцией в 1920-1970-е гг.  издавалось множество военно-исторических журналов, военно-научных сборников информационных листков («Вестник военных знаний», «Первопоходник», «Часовой» и др.). Военно-корпоративная печать была основным средством информационного взаимодействия в мире российской белой эмиграции, разбросанной по нескольким континентам. На страницах данных изданий публиковались воспоминания, публицистические произведения и научные труды российских офицеров и генералов, в которых в том числе воспевались храбрость и воинское искусство горских всадников Кубанского и Терского казачьих войск, Кавказской армии, Кавказской туземной конной дивизии, добровольческих антибольшевистских сил Юга России, а также воссоздавались яркие образы генерал-майора Эльмурзы Мистулова, ротмистра Заурбека Даутокова-Серебрякова, полковника А.А. Агоева и других горцев, имена которых вошли в историю Гражданской войны на Тереке.

Об авторитете северокавказского офицерства в сообществе российской эмиграции свидетельствует избрание делегатами на Русский Зарубежный съезд, проходивший в 1926 г. в Париже, от русской общины Болгарии полковника Ахмета Тхостова, а от российских эмигрантов, проживавших в Югославии, – генерал-лейтенанта Д.К. Абациева, бывшего командира Туземного конного корпуса и почетного представителя горских народов при командующем войсками Северного Кавказа. Примечательно также, что  с 1930 г. Д.К. Абациев являлся председателем Суда совести и чести для генералов РОВС.

Таким образом, традиции российско-кавказского воинского братства, формировавшиеся на основе взаимного уважения, культурной и религиозной толерантности, явились важным компонентом в боевой истории и повседневной жизни Российской императорской армии XIX – начала XX века и русского послереволюционного зарубежья 1920 – 1930-х гг. Данный исторический опыт получил также яркое позитивное продолжение в годы Великой Отечественной войны, когда все народы нашей страны  вместе сражались против немецко-фашистских захватчиков за свободу и независимость общей Родины – Советского Союза [37]. Возвращение в корпоративный мир отечественной военной культуры в 1990 – 2000-е гг. исторической памяти и воинских символов дореволюционного периода возродило знания о героических страницах российско-кавказского боевого братства XVI – начала XX вв., соединив их с памятью о подвигах героев-кавказцев в годы Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг.

Дальнейшее изучение темы формирования и современного развития российско-кавказской военной культуры, включая историю воинских частей и подразделений, персоналий военнослужащих – уроженцев Северного Кавказа представляет собой достаточно широкое и перспективное поле научно-исследовательской и публикаторской работы, прежде всего, для республиканских академических и университетских центров Кабардино-Балкарии, Адыгеи, Чечни и других республик Северного Кавказа, так и для общероссийских научно-исследовательских центров и институтов (Центра военной истории России ИРИ РАН, Института военной истории Министерства обороны РФ, Военного университета МО РФ и др.).

Российско-кавказское воинское братство, имеющее древние исторические корни, сохраняется и продолжается в современной российской армии, мир военной культуры которой вобрал в себя лучшие традиции кавказской и русской воинской доблести и героизма, гуманизма, верности долгу и чести.

Список литературы:

1. Выступление Президента России В.В. Путина на торжественном приеме по случаю выпуска высших военных учебных заведений Минобороны, МЧС, ФСБ, ФСО, Росгвардии и высших образовательных учреждений МВД и ФСИН. Москва, Кремль, 28 июня 2018 г. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/57892
2. Выступление Председателя Правительства России Д.А. Медведева на заседании Правительственной комиссии по вопросам социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа. Горки, Московская область, 11 июля 2018 г. URL: http://government.ru/news/33213/
3. Гапуров Ш.А. Единство народов Северного Кавказа как важный фактор борьбы с экстремизмом и терроризмом // Культурное наследие Северного Кавказа как ресурс межнационального согласия: Сборник научных статей по итогам Международного научного форума / Отв. ред. И.И. Горлова. – Краснодар: Родные традиции, 2017.
4. Бугаев А.М. Роль исторической науки в формировании национального самосознания // Научное наследие профессора А.П. Пронштейна и актуальные проблемы развития исторической науки (к 95-летию со дня рождения выдающегося российского ученого): материалы Всероссийской (с международным участием) научно-практической конференции (г. Ростов-на-Дону, 4–5 апреля 2014 г.) / Отв. ред. М.Д. Розин, Д.В. Сень, Н.А. Трапш. – Ростов-на-Дону: Издательство «Фонд науки и образования», 2014.
5. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. — 1917 г.) / отв. ред. А.А. Нарочницкий. Т. 2. М., 1988.
6. Мальбахов Б.К. Кабарда на этапах политической истории. М., 2002.
7. Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе. Нальчик, 2001.
8. История Чечни с древнейших времен до наших дней: в 2-х т. / Отв. ред. Мовсур и Муса Ибрагимовы. – Т. I: История Чечни с древнейших времен до конца XIX в., Грозный: Кн. изд-во. 2006; T. II: История Чечни XX и начала XXI вв. Грозный: Кн. изд-во. 2008;
9. История Северного Кавказа: учебное пособие / Абазов А.Х., Зеленский Ю.В., Кринко Е.Ф., Сень Д.В., Урушадзе А.Т. (отв. ред.) – Ростов-на-Дону: Изд-во Южного федерального университета (ЮФУ), 2017..
10. Петлин С. Собственный Его Императорского Величества конвой. СПб, 1899.
11. Вилинбахов В.Б. Из истории русско-кабардинского боевого содружества. Нальчик, 1982.
12. Вершигора А.Д. Черкесский полк в Первую мировую войну // Литературная Адыгея. Майкоп, 1998. № 1, 2.
13. Опрышко О.Л. Кавказская конная дивизия. 1914 1917. Воз¬вращение из забвения… Нальчик, 1999.
14. Лейб-гвардии Кавказско-Горский полуэскадрон. Страницы истории. Нальчик, 2002.
15. Кавказ в годы Первой мировой войны: героика и повседневность: сборник статей / Под ред.С.А. Айларовой, Б.В. Туаевой, Э.В. Хубуловой. – Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2014.
16. Казаков А. В. Адыги (черкесы) на российской военной службе. Середина XVI – начало ХХ в.: Биографический справочник. Нальчик, 2006.
17. Мальсагов А.У. Ингуши в войнах России XIX-XX веков. Нальчик, 2002.
18. Хасмагомадов Э.Х. Чеченцы во внешних войнах России XIX – начала XX века // Чеченцы в истории, политике, науке и культуре России: исследования и документы. М., 2008.
19. Мухамед Хафицэ: первооткрыватель черкесского зарубежья. Жизнь и творчество. Статьи, очерки, зарисовки, интервью. Нальчик: Эльбрус, 2016.
20. Чеченская научная элита – преемственность поколений. Интервью с Президентом Чеченской академии наук Шахрудином Айдиевичем Гапуровым // Научное общество кавказоведов. URL: www.kavkazoved.info/news/2016/03/16/chechenskaja-nauchnaja-elita-preemstvennost-pokolenij.html
21. Акиев Х.А. Исторические особенности утверждения геополитических позиций
    России на Северном Кавказе. Армавир — Ростов-на-Дону, 2002.
22. Великая Н. Н. Военные династии в Чечне (конец ХVIII – начало ХХ века) // Научно-методический электронный журнал «Концепт». 2015. Т. 13. URL: http://e-koncept.ru/2015/85099.htm.
23. Бигаев Н.А. Последние наместники Кавказа (в свете личных воспоминаний). (1902—1917) // Российский Архив. 2003. Т. XII.
24. Бердяев С.К. На Северном Кавказе (Из воспоминаний старого администратора). Период 1907-1915 гг. Париж, 1936. С.17.
25. Арсеньев А.А. Воспоминания о службе в Кабардинском конном полку // Военная быль. 1972. Май. № 116. С.20; № 117. С.10.
26. Ибрагимова З.Х. Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика. Москва, 2009.
27. Вершигора А.Д. Горские офицеры и полные георгиевские кавалеры Кубанского казачьего войска и территории Кубанской области на службе России (конец XVIII – начало XX в.) // Казачество и народы России: пути сотрудничества и служба России: Материалы заочной научно-практической конференции / Редкол.: В. Н. Ратушняк и др. – Краснодар: Кубанский государственный университет, 2008.
28. Алмазов И.Г. Ингуши – Георгиевские кавалеры Российской Императорской армии, XIX–XX вв. Ростов н/Д, 2013.
29. Брацун Е.В. Адыгский генерал П.Д. Могукоров на воинской службе России. Электронная публикация. URL: http://www.proza.ru/2016/12/27/2020
30. Фёдоров М.Ф. Походные записки на Кавказе. // Кавказский сборник Т. 3. Тифлис, 1879.
31. Елисеев Ф.И. Казаки на Кавказском фронте. 1914-1917. М., 2001.
32. Гиацинтов Э.Н. Записки белого офицера / Вступительная статья, подготовка текста и комментарии В.Г. Бортневского. – Издание 2-е, испр. и доп. – М., 2010.
33. Ершов В.Ф. Русский мир и северокавказское зарубежье в XX – начале XXI века. М., 2016.
34. Российское зарубежье во Франции. 1919-2000: Биографический словарь. В трех томах. Том первый. А – К / Под общ. ред. Л. Мнухина, М. Авриль, В. Лосской. – М., 2008.
35. Волков С.В. Русская военная эмиграция. Издательская деятельность. М., 2008. С. 213.
36. Российское зарубежье во Франции. 1919-2000: Биографический словарь. В трех томах. Том третий. С – Я / Под общ. ред. Л. Мнухина, М. Авриль, В. Лосской. – М., 2010.
37. Ибрагимов Мовсур М., Хатуев И.З. Подвиг во имя Родины: (вклад чеченского народа в победу над фашизмом в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.). Грозный, 2015.